Помимо масла и личного времени, в число армейских радостей входили посылки и письма.
Посылка из дома… Это настоящий праздник! Курево, печенье, пряники, конфеты и прочие съедобные радости жизни. Еще посылки являлись частичкой дома, что было важнее всего. Посылки доходили до нас открытыми: содержимое проверялось на наличие алкоголя, порнографии и прочего запрещенного уставом.
Конечно, большинство содержимого раздавалось сослуживцам. Но так поступало большинство; это было негласным правилом. А тем, кто эти правила не соблюдал (имелись и такие) и в однеху хавал по ночам под одеялом содержимое посылок, громогласно объявлялось «всеобщее презрение». С ними не здоровались, не разговаривали, ни в чем не помогали, словом, не видели в упор. Тяжко служить, когда к тебе такое отношение со стороны сослуживцев...
Случалось всякое...
Еще более тяжко было служить тем, кто сильно себя жалел. Выдержать такую нагрузку, какая предлагалась в «учебке», было под силу не каждому. Особенно тем, кого на «гражданке» родители и прочее окружение носили на руках.
В соседней батарее был парень из Питера. Молчаливый, замкнутый. На второй месяц «учебки» он как-то ночью вышел в туалет, составил из табуреток пирамиду, залез на нее и кинулся вниз головой на кафельный пол сортира (потолки в батарее были высоченные). Раскроить череп с первого раза не удалось, и он с недоразбитой башкой полез на табуретки снова, чтобы повторить трюк разбивания черепа, однако был остановлен прибежавшим на шум дневальным. Был вызван командир батареи, врач, незадачливого самоубийцу отвезли в санчасть, после чего без какой-либо огласки он был комиссован из армии. Вполне возможно, что именно на этом и строился расчет парня.
Были и побеги. На моей памяти один. Искали его всей дивизией: нарядов в патруль было немерено. Попал и я. Нас вывезли в город, который оказался весьма небольшим, и мы ходили по улицам, высматривая беглеца.
Поймали его на вокзале: сняли прямо с поезда. И отвезли на гауптвахту – заведение, о котором в части ходили зловещие слухи и что было пугалом почище «учебки». Главным садюгой, натурально измывающимся над провинившимися, там был сержант с хохляцкой фамилией, оканчивающейся на «о». Попасть в его лапы считалось самой страшной бедой в жизни. Позже я познакомлюсь с этим сержантом...
А того беглеца я видел. Он сидел на «губе» в железной клетке-камере, ходил из угла в угол, никого не замечал и был похож на загнанного зверька. Я тогда поймал себя на мысли, что он словно из другого мира, которого я не знаю. Когда я вблизи увижу настоящих иностранцев, ко мне опять придет подобное чувство. Но это будет много позже…
Письма
Главной отдушиной и еще одним праздником для солдата были письма. В определенный день назначенный почтальоном солдат в сопровождении сержанта ходил на почту в город с рюкзаком, поскольку писем было много. Писали солдатам из дома, писали девушки, писали друзья, многие из которых тоже служили.
Большая часть из нас по получению писем их сразу не читали: оставляли на личное время перед сном, чтобы почитать спокойно, растягивая удовольствие. Письма были как десерт, который лучше смаковать, откусывая маленькими кусочками, нежели проглотить разом, получив всего-то минутное наслаждение.
Странное дело, но по дому я не скучал. И по Ольке я скучал не особо. Распорядок дня в ШМС не оставлял времени на то, чтобы скучать, поскольку в сутках часто не имелось даже десяти свободных минут. А ответы солдат на письма писались либо в личное время перед сном, либо ночью в наряде, когда вся казарма спала.
Время в «учебке» пролетело махом, а это почти полгода. Мы сдали нормативы на прием сигналов и работу на ключе и уже официально сделались «специалистами 3-го класса» с присвоением права носить специальный нагрудный знак с циферкой «3» посередине. Носить его полагалось на правой стороне груди рядом с гвардейским знаком. На левой стороне груди носился в обязательном порядке комсомольский значок.
А еще мне присвоили звание младшего сержанта. Единственному из батареи, поскольку я лучше других стучал на ключе и принимал в минуту столько групп знаков, сколько полагалось принимать специалисту 2-го класса.
Я тотчас нашил поперек погон по паре желтых лычек, и ко мне стали обращаться на «вы» уже не только мои командиры, но и мои товарищи по батарее. В армии официальное обращение военнослужащих друг к другу только на «вы»...
А еще я почувствовал отчуждение. И зависть. Ведь все остались рядовыми, а я стал младшим сержантом. То есть начальником для рядовых. А начальники и подчиненные – люди из разных миров.
А потом всех батарейцев раскидали по полкам. Меня оставили в батарее, временно прикомандировав к одному из полков дивизии. На то, что мне придется жить вне батареи, я не рассчитывал…
Нас было четыре взвода, но назывались они батареями. «Учебка» была составной частью дивизии, входящей в состав Ракетных войск стратегического назначения, и готовила младших специалистов для полков. На эмблемах для петлиц, что нам выдали вместе с парадкой, ботинками и фуражкой, красовались два перекрещенных пушечных ствола. Это означало, что мы не стратегические воины-ракетчики, а простые артиллеристы. Так было надо. Потому что – секрет. Адрес моего местонахождения тоже был секретным:...
«Воинская служба в рядах Вооруженных сил СССР – почетная обязанность советских граждан».
Статья 63 Конституции СССР.
Часть первая. По дороге в армию
...
Каждый прекрасно понимает значение войскового тыла для успешных действий любого воинского подразделения – голодный и раздетый солдат не может хорошо воевать. За всю историю человечества имеется немало примеров, когда хорошо организованное обеспечение войск приводило к победе. Примерами тому могут служить организация бесперебойного снабжения в длительном походе Александра Македонского, устройство тыла со снабжением римской армии, что позволило успешно противостоять римским...
Когда я пришел в полк, то как «салабон» получил койко-место почти у самого входа в казарму. Через минуту моего появления в полку ко мне подошел «дед» и отобрал у меня парадный китель, дав мне взамен свой, на размер больше.
– Когда станешь дедом, сделаешь то же самое, – философски изрек он.
...
В полку служить было вольнее, нежели в «учебке». К тому же в полку я был чужой, а когда от меня отстали «деды», на меня вообще мало кто обращал внимание. Если бы не наряды по два-три раза на неделе, жить было бы можно вполне сносно.
...
В советскую эпоху к военным и, в частности, к офицерам относились с большим уважением. Офицерский состав вообще считался элитой советской армии, что чаще всего соответствовало действительности. Конечно, тяготы воинской службы накладывали свой отпечаток, но большинство офицеров стремилось соответствовать званию военной элиты. ...
– Па-адъём!
К этому мы скоро привыкнем. Но поначалу казалось диким вскакивать по этому окрику с коек и выстраиваться в трусах шеренгу, тараща глаза и мало что соображая.
...
Армия - интересная штука, но можно жить и без неё. У нас тоже был один юморист, Мишка, по-моему из Белоруссии, так его ротный послал купить клея, он принёс сковородку. Ему говорят, что мол нужно клея было купить, так его не было, вот и купил сковородку, отвечал он. Потом его, от греха подальше, отправили в караульный батальон, прошёл он инструктаж, ну и говорят, что завтра пойдёшь в караул, а он, О! Классно, я так хочу пострелять из автомата! Командиры передумали его отправлять...
Да, посылки и письма были главной радостью, приветом из дома. Некоторые в письма вкладывали деньги, но их чаще всего вынимали и они не доходили. Правда, некоторым везло, если деньги вкладывали в двойную открытку, которая не просвечивала.
Насколько помню, переводами посылали чаще всего 10 рублей, а в письма изредка вкладывали по 2-3 рубля, это вроде небольшого бонуса. Просто родственники желали порадовать таким подарочком своего солдата.
Добавить объявление
Конкурс мини-рассказа
В соседней батарее был парень из Питера. Молчаливый, замкнутый. На второй месяц «учебки» он как-то ночью вышел в туалет, составил из табуреток пирамиду, залез на нее и кинулся вниз головой на кафельный пол сортира (потолки в батарее были высоченные). Раскроить череп с первого раза не удалось, и он с недоразбитой башкой полез на табуретки снова, чтобы повторить трюк разбивания черепа, однако был остановлен прибежавшим на шум дневальным. Был вызван командир батареи, врач, незадачливого самоубийцу отвезли в санчасть, после чего без какой-либо огласки он был комиссован из армии. Вполне возможно, что именно на этом и строился расчет парня.
Большая часть из нас по получению писем их сразу не читали: оставляли на личное время перед сном, чтобы почитать спокойно, растягивая удовольствие. Письма были как десерт, который лучше смаковать, откусывая маленькими кусочками, нежели проглотить разом, получив всего-то минутное наслаждение. 
