Почетная обязанность, часть 5-я. Зима и весна 1975-го

12 ноября 2015 - Леонид
article273.jpg

В полку служить было вольнее, нежели в «учебке». К тому же в полку я был чужой, а когда от меня отстали «деды», на меня вообще мало кто обращал внимание. Если бы не наряды по два-три раза на неделе, жить было бы можно вполне сносно.

Так получилось, что я сошелся с одним парнем из Перми. Он был на полгода старше меня призывом, и у него за плечами тоже был техникум. И его, как и меня, не тяготило одиночество. Он часто что-то писал в школьную тетрадь, никого не замечая. Как-то я его спросил, чего он там пишет. И он ответил:


– Заметки в газету.


После чего показал мне несколько вырезок с его публикациями.


– Вот эта стоит три рубля, – указал пермяк на заметку поменьше. – А эта эту я получил пять, – ткнул он пальцем в более крупную заметку.

Три рубля! Почти месячное солдатское жалованье! А если пять рублей? А если писать несколько заметок в месяц? Скажем, пять! Это же какой будет прибавок! Я решил не размениваться на разные там заметки и написал сразу очерк. Про то, кто и как из знакомых мне воинов использует личное время. И послал письмом в нашу газету «На страже Родины» (если не путаю). Но публикации не было и не было. И как только я перестал ждать, ко мне подошел пермяк:


– Тебя опубликовали. Поздравляю.


Я вырвал у него из рук газету. Точно! Мой очерк, крепко сокращенный, был опубликован! Это случилось в 1975-м.


Внештатный корреспондент, или Золотое дно

За очерк мне начислили пять рублей. Причем деньги надлежало получать самолично. То есть, выходить за расположение части на почту вместе с почтальоном. Так я заимел возможность выхода в город. Что тоже есть для солдата маленький, но праздник.

Я писал в газету очерк за очерком, заметку за заметкой. После второй публикации рядом с моей подписью появилась приставка: «внештатный корреспондент». Скоро по количеству публикаций я обошел пермяка, который своим примером подвиг меня на такую прибыльную деятельность. Трояки и пятерки складывались в приличные для солдата суммы. Вот оно, золотое дно! Теперь ночью в наряде я строчил очерки и заметки из солдатской жизни, забывая писать письма...

советский замполитКажется, после второй публикации меня вызвал замполит. Он был приветлив и все выспрашивал меня про службу, быт, взаимоотношения между солдатами и тому подобное. Это меня насторожило. И я решил сработать под дурачка, что у меня неплохо получалось на «гражданке», когда приходилось сталкиваться с милицией. Двор у нас был шебутной, перед поступлением в техникум восьмилетку я заканчивал в классе «Г» с такими пацанами, что поневоле набрался от них всякого-разного, ну и сказывалось отсутствие отца, умершего, когда мне было 14 лет. Минут сорок я изводил замполита своими бодрыми и громогласными «не могу знать», «виноват», «так точно» и «есть» с верноподданническим отданием чести и поеданием его глазами. Наконец, замполит устал от дурака. Ей богу, у него осталось после меня впечатление, что я так и не понял, что меня вербуют в стукача. Когда из этой затеи ничего не вышло, он устало произнес:


– Вы пишете заметки в газету...
– Так точно! – проорал я.
– Перед тем, как отослать их в газету, вы должны показывать их мне...
– Есть! – гаркнул я.
– Идите, – уныло посмотрел на меня замполит.
– Есть! – четко, как учили, отдал я честь и строевым шагом с правильной отмашкой рук вышел из кабинета.

Когда я пришел в полк, пермяк спросил:


– Вербовал?
– Ага, – ответил я.
– И что?
– Ничего, – сказал я.
– Меня он тоже вербовал...
– И что? – спросил я.
– Тоже ничего, – усмехнулся пермяк.

Я продолжал строчить в газету, игнорируя приказание замполита. Он снова вызвал меня и строго спросил:


– Я вам приказывал перед тем, как отсылать ваши заметки в газету, показывать их мне?
– Так точно! – ответил я.
– Почему вы не выполняете приказ?
– Виноват, товарищ майор!
– Впредь вы будете приносить заметки сначала мне, вы поняли?
– Так точно! – я решительно сдвинул брови и выдвинул вперед нижнюю челюсть, все видом показывая, что я расшибусь, но исполню приказ майора.


Замполит кисло посмотрел на меня и приказал:


– Идите...
– Есть! – ответил я и, чеканя шаг, вышел из кабинета.

Заметки я писал то ли до весны, то ли до лета 1975-го. И ни одной так и не принес замполиту. Потом, когда меня вернули в ШМС, увлечение это прошло. Как я теперь понимаю, я наигрался в эту игру. Привычка бросать какое-либо занятие, изучив его, достигнув определенных высот и поэтому (скорее всего) потеряв к нему интерес, будет сопровождать меня всю жизнь. Это, наверное, хорошо, поскольку браться за что-то новое всегда интересно и полезно. И видимо, это плохо, ибо будь я умней и практичней, то став ассом в конкретном деле, можно было бы потом спокойно пожинать плоды и почивать на лаврах. Не особо затрачивая себя...


Как я едва не замерз до смерти

Зима 1975-го была холоднущей. Я успевал замерзнуть, когда только шел через плац от расположения полка в свой класс. Или когда нас вели в столовую. Не спасали теплые портянки и подштанники с рубахой. Шинель защищала от ветра, но не грела. А уши у шапки можно было опускать только в карауле или по приказу. Это у «дедов» под гимнастеркой был надет теплый свитер, а под портянками были шерстяные носки. «Салабонам» и «черпакам» ни свитеров, ни носков было не положено.

Как-то в феврале, когда одна половина полка поехала менять вторую половину на боевом дежурстве, и в казарме практически никого не осталось, меня и загребли. Мне бы слинять пораньше в свой класс, и тогда ничего бы не случилось, но что-то задержало меня в казарме, и я попал на глаза ротному.


– Вот кого мы пошлем сопровождать обед!
– Мне надо в класс, – я попытался, было, сопротивляться, но ротный напомнил мне, что я, хоть и прикомандированный, но подчиняюсь по внутреннему распорядку ротному начальству.

Делать нечего: приказ. Я надел шинель, шапку и отправился на кухню, где в «зилок» уже грузили 40-литровые бидоны с обедом. Везти его нужно было для ребят, что сдавали и принимали боевое дежурство. Сели. Поехали. Выехали из расположения части. Кругом лес, красота. Заиндевелые деревья, словно в сказке про Морозко. Сугробы, что если ступить – провалишься по пояс.

В кабине было холодно. Я попросил включить печку.
– Не пашет, – беззаботно ответил водила.

Полдороги проехали. И тут водила загляделся на девку в купальнике, что была приклеена над приборной доской.

– На дорогу смотри, – сказал я. Но было уже поздно: «зилок» мягко сполз в кювет и завалился набок, высыпав в снег бидоны.

Лаяться с водилой было бесполезно. И сделать было ничего нельзя...

советский военный грузовикПотихоньку мы с водилой стали замерзать. Мы и в футбол играли, чтобы согреться, и бегали, и растирали ноги и руки снегом – помогало мало. Спички с сигаретами я оставил в расположении части, водила не курил, так что костер развести не было возможности.

Час прошел, второй. По лесной дороге так никто и не проехал. Больше всего замерзли ноги: сапоги на больших косточках были протерты до дыр, а портянки грели плохо. Еще через пару часов положение стало казаться безысходным. И мороз, кажется, крепчал. Еще через час стало темнеть. Мое состояние было таково, что было уже все равно, чем все кончится, лишь бы поскорее.

Когда стало почти темно, появился автобус. Он остановился возле нас, и из него вывалились развеселые подвыпившие рыбаки, возвращавшиеся с озер.


– Что, ребятки, не повезло? – спросили они.


После чего обошли «зилок», поднатужились и… поставили машину на колеса.


–Ну все, бывайте, – попрощались с нами рыбаки и уехали.

Мы с водилой воспряли. Подняли бидоны в кузов, сели в кабину, но завестись не смогли. Оказалось, когда «зилок» опрокинулся, вытек бензин. Мы остались сидеть в кабине. Мыслей не было. Было полное безразличие ко всему...

Нас спасло то, что мы дожили до возвращения смены. Той, что сдав боевое дежурство и не дождавшись обеда, возвращалась в расположения полка, чтобы поспеть к ужину. Водила стрельнул бензину, завелся, и мы поехали обратно в часть. Когда приехали, я не пошел на ужин и лег спать.

Через пару дней у меня с ног стала сползать кожа. Лоскутами, выдирая волосы. Я устраивал целые шоу, показывая, как сдираю с ног кожу, словно снимаю чулок.

Несколько месяцев после этого ничего особенного не случилось: я по-прежнему вел практические занятия в «своем» классе и ходил в наряды по роте, а когда в дневальные попадали деды, то мыл за них сортир и стоял «на тумбочке».

По прошествии года службы мне присвоили «сержанта». В «черпаки» меня произвели «деды», несильно отстучав по голой заднице половником 12 ударов. А еще через пару дней меня вернули в батарею при ШМС...

 

 

 

 

 

Похожие статьи:

К какому роду войск больше всего относились с юмором? К стройбату. В народе существует множество анекдотов, связанных со строительными войсками. И все это происходило из-за специфики формирования личного состава – порядка 90% военнослужащих этих войск представляли собой призывников из Средней Азии и с Кавказа. Поэтому основная масса русских молодых людей старалась избежать службы в подразделениях стройбата – уже тогда временами возникал вопрос, касающийся напряженных международных...
– Па-адъём! К этому мы скоро привыкнем. Но поначалу казалось диким вскакивать по этому окрику с коек и выстраиваться в трусах шеренгу, тараща глаза и мало что соображая.  ...
В советскую эпоху к военным и, в частности, к офицерам относились с большим уважением. Офицерский состав вообще считался элитой советской армии, что чаще всего соответствовало действительности. Конечно, тяготы воинской службы накладывали свой отпечаток, но большинство офицеров стремилось соответствовать званию военной элиты.  ...
Нас было четыре взвода, но назывались они батареями. «Учебка» была составной частью дивизии, входящей в состав Ракетных войск стратегического назначения, и готовила младших специалистов для полков. На эмблемах для петлиц, что нам выдали вместе с парадкой, ботинками и фуражкой, красовались два перекрещенных пушечных ствола. Это означало, что мы не стратегические воины-ракетчики, а простые артиллеристы. Так было надо. Потому что – секрет. Адрес моего местонахождения тоже был секретным:...
Когда я пришел в полк, то как «салабон» получил койко-место почти у самого входа в казарму. Через минуту моего появления в полку ко мне подошел «дед» и отобрал у меня парадный китель, дав мне взамен свой, на размер больше. – Когда станешь дедом, сделаешь то же самое, – философски изрек он. ...
Каждый прекрасно понимает значение войскового тыла для успешных действий любого воинского подразделения – голодный и раздетый солдат не может хорошо воевать. За всю историю человечества имеется немало примеров, когда хорошо организованное обеспечение войск приводило к победе. Примерами тому могут служить организация бесперебойного снабжения в длительном походе Александра Македонского, устройство тыла со снабжением римской армии, что позволило успешно противостоять римским...
«Воинская служба в рядах Вооруженных сил СССР – почетная обязанность советских граждан». Статья 63 Конституции СССР.   Часть первая. По дороге в армию  ...
 Физподготовка   Физическая подготовка тоже занимала в день несколько часов. Я не помню ни одного из батарейцев, как бы он хорошо ни был подготовлен на «гражданке», которому все упражнения, предлагаемые в ШМС, давались бы легко. Брусья и турник – основные снаряды. Главные упражнения на турнике – это подтягивания, подъем переворотом и выход силой на одну руку, а лучше на обе сразу. Раз...
Рейтинг: 0 Голосов: 0 2755 просмотров
Комментарии (4)
Виктор Леонов # 18 ноября 2015 в 07:43 0
Дополнительно зарабатывать в армии могли очень немногие и чаще всего это было возможно только, если продать что-то ненужное. Еще делали и продавали альбомы, значки, фотографии. Понятно, что это могли далеко не все, а только единицы.
Игорь # 21 ноября 2015 в 16:51 0
ЗиЛ-157 на иллюстрации не имеет ничего общего с Советской армией. К я это это определил? По номеру... smile
Гервасий # 21 ноября 2015 в 18:55 0
Можно было продать и купить резцы для вырезания гравюр. Стоили такие резцы 1 рубль. В ходу были офицерские ремни. Дембеля за них отваливали от 7 до 10 руб. Были умельцы, что ушивали "парадки" так, что сидели, как литые. Конечно, молодым за эту работу не платили ничего. Но если таким "кутюрье" был "дед", то за работу он брал деньгами или сгущенкой. Котировались также "Зубровка" и сало.
Игорь # 22 ноября 2015 в 11:16 0
"Резчики гравюр" в армии ценились. Они могли, например, вырезать "почти настоящую" печать на увольнительную. smile
Добавить комментарий RSS-лента RSS-лента комментариев
Яндекс.Метрика